Подковы приносят удачу только подкованным
Когда уже, кажется, нет сил что-то дышать тебе на ухо, в ту же секунду резким порывом ветра вырываются из глубин души сдавленные слова; вот так странность- дышать сложно, а говорить, что, собственно, не к месту, так легко… И небо за окном доброе, завтра будет наша погода, парень, завтра мы сможем вновь забыть друг о друге и вспоминать только где-то между ритмами “especially невыносимо caliente”. И мы будем чисты: я ведь слишком много знаю.
У нас одинаковые глаза- зеленые, едкие, с каплей яда рядом со зрачком. Ты говоришь, что совсем как у индейцев. Хорошо, договорились, я индеец. Кто угодно, хоть японский чукча, только держи меня, мой солнечный мальчик, не отпускай... Помнишь, как учил меня расслаблять себя, отдаваться полностью, блюсти страстный контакт, во время которого два тела сливаются в одну танцующую тень. Так вот, ты понимаешь, какую ответственность ты наложил на себя? Теперь я буду с тобой такой, какой ты хотел меня видеть: покладистой, но своевольной в поворотах, нежной, но уверенно выстукивающей степы. Спасибо за любовь, такую по-южному отбивающую все намеки на разум, такую кратковременную, такую бушующую в венах и одолевающую все пространство, что так нежно расположилось ниже пупка…
Нелепо говорить с тобой, ведь практически не понимаем друг друга. Твой русский заканчивается где-то между 'Чай или кофе?' и 'Второй поворочо, девощка моя красивайяяя' , а мой испанский вообще пылиться в плейлисте 'tu means in Spanish you..' Мы понимаем друг друга лишь случайно коснувшись пальцами напряженных мышц спины . И не нужно ничего: обязательств, отчетов перед родителями, ибо мама вчера проронила : “Тиаго лапала, говоришь? Что ж, дочь… Знаешь, я тебе завидую.” Хах, кто бы мог подумать, что все будет столь.. Серьезно? Нет, в том-то и дело, что для нас мир-игра, любовь-игра. Только танец искреннен. И только в нем я чувствую. Я правда чувствую тебя. Всего.
И не дай Бог ты перестанешь целовать меня в шею после занятий.
У нас одинаковые глаза- зеленые, едкие, с каплей яда рядом со зрачком. Ты говоришь, что совсем как у индейцев. Хорошо, договорились, я индеец. Кто угодно, хоть японский чукча, только держи меня, мой солнечный мальчик, не отпускай... Помнишь, как учил меня расслаблять себя, отдаваться полностью, блюсти страстный контакт, во время которого два тела сливаются в одну танцующую тень. Так вот, ты понимаешь, какую ответственность ты наложил на себя? Теперь я буду с тобой такой, какой ты хотел меня видеть: покладистой, но своевольной в поворотах, нежной, но уверенно выстукивающей степы. Спасибо за любовь, такую по-южному отбивающую все намеки на разум, такую кратковременную, такую бушующую в венах и одолевающую все пространство, что так нежно расположилось ниже пупка…
Нелепо говорить с тобой, ведь практически не понимаем друг друга. Твой русский заканчивается где-то между 'Чай или кофе?' и 'Второй поворочо, девощка моя красивайяяя' , а мой испанский вообще пылиться в плейлисте 'tu means in Spanish you..' Мы понимаем друг друга лишь случайно коснувшись пальцами напряженных мышц спины . И не нужно ничего: обязательств, отчетов перед родителями, ибо мама вчера проронила : “Тиаго лапала, говоришь? Что ж, дочь… Знаешь, я тебе завидую.” Хах, кто бы мог подумать, что все будет столь.. Серьезно? Нет, в том-то и дело, что для нас мир-игра, любовь-игра. Только танец искреннен. И только в нем я чувствую. Я правда чувствую тебя. Всего.
И не дай Бог ты перестанешь целовать меня в шею после занятий.